|
|
Рассказы - Виктор Коклюшкин |
|
|
|
|
Большое копыто
Этот заезд начался неожиданно: во-первых, вместо каурого
Балтазара мне дали колхозного Айвенго, от кобылы Ай-яй-яй! и жеребца Веника.
"А Балтазар?.. - спросил я. "Приватизировали", - ответил конюх
тоном, каким говорят: в морду хочешь?
"Не хочу!" - понял я и приготовился к старту. Вдруг все поскакали.
"А гонг?!" - воскликнул я.
"По пейджеру передали", - объяснил конюх.
Ударил я конягу нагайкой, зажмурил глаза, вскрикнул: "Ой!", когда
Айвенго перепрыгнул через барьер. Я думал, он взял препятствие, а он через
ограду - к пивному ларьку. "Стой! - кричу. - Кляча навозная! Давай
вперед!"
А впереди только конские задницы и облачка пыли из-под копыт. Говорю Айвенго:
"Ставлю бутылку, если догонишь!"
Смотрю - задницы уже рядом, хвостами чуть не по лицу бьют.
Говорю: "Обойдешь крайнего - ставлю две!" Подналег Айвенго, идем уже
ноздря в ноздрю. Я говорю: "Обходи!" Он не обходит. Я говорю:
"Ты что - опять в колхоз захотел?"
Он как рванет, я еле в седле удержался. Обошли троих, а вот американца догнать
не можем. Я шепчу Айвенго: "Где ж твоя историческая гордость: ихним штатам
двести с небольшим, а ты родился в конюшне, которая со времен Ивана Грозного не
ремонтировалась!"
Айвенго аж как кенгуру заскакал. Теперь впереди был Марат, взращенный на
племзаводе "Белый буденовец", проданный на колбасу и выкупленный
англичанами за эшелон консервов. Он мчался как пуля, как слово, как клевета.
Айвенго - морда в пене - начал отставать. Я решил подбодрить конягу, говорю:
"Кобыла Зорька тебе привет передавала..." Он вообще встал как
вкопанный, вспоминать принялся, кто такая Зорька.
"Ну, - думаю, - сморозил я глупость, уплывет кубок "Большое
копыто!""
"Передавала Зорька, - говорю, - тебе привет и пожелания лечиться от
импотенции! А сама она теперь на Гавайях - выступает в стриптиз-клубе
"Радость мерина"!
Заржал тут Айвенго, так заржал, что с верхних трибун люди на нижние попадали, и
понесся, как ракета "СС-20", что расшифровывается: "Сами сделали
- сами сломаем!" Обошел Марата, и тут какие-то подлецы кордильерской
национальности натягивают на нашем пути стальную проволоку, и мы об не-ё... ё!
Очнулся, смотрю: где мой Айвенго? А он - в канаве. Все четыре ноги отдельно,
голова на уздечке держится. Подполз к нему, говорю: "В колхоз
захотел?" Молчит, не слышит. Уши отдельно тоже лежат. Приладил я их ему,
говорю в них: "Зорька твоя с сохатым спуталась, он свои рога тебе обещал
отдать!" - ноль внимания. "Денег, - говорю, - мешок увезем, купишь
себе новые костыли, будешь на джипе кататься!" Молчит.
И тут осенило меня. Говорю: "За землю нашу родимую!.. За культуру нашу
поруганную!.."
Зашевелился конь. "Отныне, - говорю, - не Айвенго ты, а - Ветерок!"
Смотрю, одна нога подползла, другая... пришпандорились они к коню; морда у
Ветерка серьезная сделалась, поднялся он, взял меня за шкирку зубами, посадил
на себя и говорит: "Держись, едрена вошь! Щас мы им покажем кузькину
мать!"
Тут я сообразил и говорю: "Ты ж ведь раньше не разговаривал!" Он
говорит: "И ты тож всю жизнь молчал, пока рот разевать не разрешили!
Держись, - говорит, - щас рекорд на всю вселенную ставить будем!" И как
даст по земле копытом - крыши с домов попадали, как даст другим - в Париже
Эйфелева башня закачалась.
Тут Ветерок как пукнет - Эйфелева башня рухнула, в Нью-Йорке стекла со всех
небоскребов осыпались, а в России яблони зацвели, малина налилась соком,
пшеница созрела...
И тут как рванет Ветерок - меня из седла вышибло! А он несется, грива
развевается, из-под копыт искры!
Смотрю я ему вслед, восхищенный, и думаю: "Эх, тройка, птица-тройка!.. То
есть эх, Ветерок, Ветерок! Куда несешься ты, дай ответ?"
Не дает ответа...
|
|